(1) Пьесы Чехова не обнаруживают сразу своей поэтической значительности. (2) Прочтя их, говоришь себе: «Хорошо, но… ничего особенного, ничего ошеломляющего. (3) Все как надо. (4) Все знакомо… правдиво… не ново…»
(5) Нередко первое знакомство с его произведениями разочаровывает. (6) Кажется, что нечего рассказывать о них по прочтении. (7) Фабула, сюжет?.. (8) Из можно изложить в двух словах. (9) Роли? (10) много хороших, но нет выигрышных, за которыми погонится актер на амплуа хороших ролей (есть и такой). (11) Большинство из них маленькие роли, «без ниточки» (т.е. в один лист, не требующий ниток для сшивания). (12) Вспоминаются отдельные слова пьесы, сцены…
(13) Но странно: чем больше даешь волю памяти, тем больше хочется думать о пьесе. (14) Одни места ее заставляют, по внутренней связи, вспоминать о других, еще лучших местах и наконец о всем произведении. (15) Еще и еще перечитываешь его – и чувствуешь внутри глубокие залежи.
(16) Мне пришлось играть в пьесах Чехова одну роль по несколько сот раз, но я не помню спектакля, во время которого не вскрылись бы в моей душе новые ощущения, а в самом произведении – новые глубины или тонкости, которые не были мною раньше замечены.
(17) Чехов – неисчерпаем, потому что, несмотря на обыденщину, которую он будто бы всегда изображает, он говорит всегда, в своем основном духовном лейтмотиве, не о случайном, не о частном, а о Человеческом с большой буквы. (18) Вот почему и мечта его о будущей жизни на земле – не маленькая, не мещанская, не узкая, а напротив – широкая, большая, идеальная, которая, вероятно, так и останется несбыточной, к которой надо стремиться, но осуществления которой нельзя достигнуть.
(19) Чеховские мечты о будущей жизни говорят о высокой культуре духа, о Мировой Душе, о том Человеке, которому нужны не «три аршина земли», а весь земной шар, о новой прекрасной жизни, для создания которой нам надо еще двести, триста, тысячу лет работать, трудиться, страдать. (20) Все это из области вечного, к которому нельзя относиться без волнения.  

(К.С. Станиславский)